Недосказанность в жанре ужасов работает по принципу не до конца прикрытой наготы. Она усиливает и распаляет интерес. Для тех, конечно, кто ценит такой жанр. Прямолинейности в этом случае места нет, она для людей простых и бесхитростных. Но Роберт Эйкман не из таких. Он для тех и из тех, кто понимает. И стремится к большему, нежели показать огромного зубастого монстра.
Проза Роберта Эйкмана искусство мучительно таинственных намеков на разгадки страхов, которым нет объяснений, потому что логика перед ними бессильна. Дальше он не идет, ему туда не надо. Как и нам. В открывшийся темный проем мы лишь заглядываем. Заглядываем, чтоб осознать – лучше туда не соваться. Того, чем оттуда веет, умному достаточно. Эта темнота видима, но неприкосновенна. И все же, завеса ее не столь надежна и смутные образы и тени нам открываются.
Роберт Эйкман в первую очередь оперирует условностями и социальными обязательствами, из ритуального исполнения которых вырастают нарочитая двусмысленность и гротеск. Иначе просто нельзя. Из неизбежности следует обреченность. Этикет необходим, его соблюдение обязательно, но вот то, что вытекает из общественных норм, часто само ни в какие нормы не лезет. Двусмысленность порождает абсурд, а уже тот, в свою очередь – страх. Это и есть тот самый классический weird, необъяснимо странная психологическая проза в смеси с иррациональными ужасами.
От традиционных ужасов здесь некоторые общие формы и приемы повествования, в остальном на привычное и обычное надеяться не стоит. Хоррор «странный» и хоррор «классический» далеко отстоящие друг от друга, пусть и родственные жанры. В представленной нам книге содержится два сборника рассказов Роберта Эйкмана: «Темные проемы» и «Тайные дела».
Рассказ «Школьная подруга» о встрече двух одноклассниц много лет спустя. Одной из них, ученой, бывшей странным вундеркиндом еще в школе, есть что скрывать. А второй, менее успешной, предстоит кое-что узнать о детстве подруги и старом доме, куда та вернулась. В рассказе много красноречивых умолчаний и намеков на вещи, которые по разным причинам и в свое, и в наше время тоже, могли бы быть сочтены довольно опасными. И недомолвки эти дорогого стоят. Многие запреты рождают весьма неприятные тайны.
«Мертвые идут» близок к классической прозе ужасов, но психологически гораздо ближе именно к странной прозе. В рассказе много тревоги и нервного напряжения, а также сокрушительный финал, который тоже не без двойного дна. Супруги с большой разницей в возрасте едут на курорт, чтобы провести там медовый месяц. Как окажется, идея эта была не самой лучшей. И нет, это не просто «зомби-хоррор», как вроде бы следует из названия. Автор поднимает совсем другую проблему, значительную более актуальную, чем орды мертвецов.
«Выбор оружия» о незадачливом молодом человеке, влюбившемся с первого взгляда в роковую женщину. Как водится в таких историях, страсть сводит юношу с ума и жизнь его стремительно летит под откос. Но незадачливый воздыхатель думает только о любовном фантоме, ускользающем из объятий. А фантом в этой истории будет поковарней и потаинственней среднестатистической соблазнительницы.
«Зал ожидания» близок к классической прозе о призраках, хотя тень странного накрывает все повествования без остатка, не оставляя сомнений в истинной жанровой принадлежности рассказа. И все же некоторые милые сердцу любителей ghost story моменты найдутся и здесь. Да и в целом, это довольно незаурядная интерпретация жанровых клише, существенно выходящая за привычные викторианские рамки.
В «Изменчивом виде» джентльмен отправляется на далекий остров, чтобы поправить расшатанные болезнью нервы. Встреченная на корабле таинственная незнакомка любезно приглашает его погостить в свой дом. Незнакомка утонченная и обворожительная, находиться в ее обществе сущее наслаждение. И все же что-то в окружающей обстановке и пейзаже настораживает джентльмена. И не без причины. Рассказ содержит аллюзии на Шекспира и некоторые читатели не без оснований вспомнят «Бурю». Основания, правда, весьма шаткие, но другие у Эйкмана редко бывают. Радуют также мелкие, но важные детали, рассыпанные по ходу повествования. Они пригодятся уже постфактум для пущего понимания произошедшего. Детали важны, очень.
«Повязки для твоих волос» напомнят о некоторых легендах Туманного Альбиона. Тут и лесной народ и древние пиктские мотивы и кое-что еще. Несмотря на безмятежность и размеренность уклада, седая старина Англии жива и не дает о себе забыть. Сюжет и задумка этого рассказа сделали бы честь самому Артуру Мейчену, к которому Роберт Эйкман оказывается неожиданно близок.
«Ravissante» о некогда подававшем надежды художнике, разменявшем талант на безбедную жизнь. И на то были свои причины.
«Скрытые покои» о незакрытом детском гештальте, проявившемся во взрослой жизни. Явление детской мечты в «Скрытых покоях» очень причудливо. Без предупреждения героиня попадает в страшную сказку, куда с неизбежностью привели ее детские травмы и потери. Рассказ с очевидной психоаналитической подоплекой, которая Эйкманом понята и раскрыта блестяще.
«Венеция не стоит свеч» настоящий шедевр сборника. Изысканный рассказ о среднем англичанине, том самом обывателе, который попав в Венецию, осуществил мечту о встрече с настоящей жизнью и любовью через погружение в упадок и тлен некогда великого города. Еще один психоаналитический рассказ, где отточенное до совершенства понимание глубинного эго выражено через чувственность и обреченность.
«Растревоженная пыль» почти классический рассказ о привидениях с небольшим налетом типичной для Эйкмана эксцентричности. Здесь все вроде бы ясно, но интрига слишком туманна и место для сомнений оставлено нарочно много. Рассказ именно что «почти» классический, от стандартной готики его отличает виртуозная двусмысленность, в которой, помимо узнаваемого почерка самого Эйкмана ощутимо влияние «Поворота винта» Генри Джеймса. Сравнения, когда речь идет о таких выдающихся авторах и признанных классиках не слишком-то вежливы, но рассказ Эйкмана ничуть не хуже и на одной полке эти двое прекрасно смотрятся вместе.
«Дома русских» наименее странный и наиболее классический «призрачный» рассказ в сборнике, даже каноническая сюжетная рамка, «рассказ в рассказе» здесь на месте. Англичанин, будучи по делам в Финляндии, бродит по деревне, где некогда жили выходцы из дореволюционной России и натыкается на призраков былой славы, буквально и метафорически.
«Твоя краса цветком увянет» описание странной метаморфозы ничем не приметной женщины, которая желая угодить мужу, зашла слишком далеко.
«Периегеты» еще одна вариация темы англичанина за границей, каковой посвящены шесть из четырнадцати рассказов сборников. Судя по всему, что-то для англичан и вправду есть в континентальных путешествиях, изрядно выбивающее их из колеи. На сей раз, как и в «Ravissante» дело происходит в Бельгии, где рассеянный английский подданный, гуляя по средневековому собору, встречает странных людей (людей ли?), от которых можно ждать чего угодно.
«Уход в лес» последний рассказ сборника и еще одно обращение к теме англичан в чуждой стране. На сей раз – Швеции, которую молодая англичанка находит во всех отношениях лучше родной Англии, но все равно чудовищно неуютной и необжитой. Кругом леса, бесконечные озера и горы и от всего этого бросает в дрожь. Есть правда один уютный санаторий в красивом месте, но он отнюдь не праздных туристов.
«Тайные дела» от «Темных проемов» не отличаются ничем. Все рассказы могли бы войти в один сборник, никакой разницы между ними нет. Это один и тот же Эйкман. Скромный англичанин, на страницах которого запросто оживает то, что не укладывается в умные рациональные головы. Кроме того, проза Эйкмана, помимо погружения в глубинные страхи, нацелена еще и на осмыслением жизни и едва ли не каждый второй рассказ предваряется основательным философским вступлением. Что немаловажно, рассуждения эти не мутная вода и не монотонное резонерство. Это всегда взвешенный и точный анализ, рожденный немалым опытом и ясным умом большого писателя и просто умудренного жизнью человека. Читать философские прелиминарии Эйкмана – отдельное удовольствие.
Роберт Эйкман автор непростой и многогранный. Созданные им тексты кавалерийским наскоком не возьмешь. Они требуют вдумчивости и неторопливости и в чтении и последующем осмыслении, когда обязательное двойное дно и скрытые пружины сюжетов срабатывают по-настоящему и предстают в очень неожиданном свете – совсем не тем, чем казались. Обстоятельства — враждебны, ситуации — нелепы или абсурдны, видимое и слышимое — зыбки и смахивают на наваждение.
Странность Эйкмана не просто его главное достоинство, это еще и ключ к написанному, стимул не просто прочесть тот или иной его рассказ, но извлечь наружу сокрытое завесой тайны. Неясности все равно останутся, разоблачений не последует, но многое станет явным тому, кто не побоится принять вызов писателя.